Три года назад в составе рабочей группы в качестве переводчика я оказалась за тридевять земель от дома.
Мне было 18 лет и я первый раз уехала так далеко...
Итак, Африка, февраль. К слову сказать, снежный февраль у нас – это жаркий летний в Африке. А еще – месяц спада туристической активности в ЮАР. Лето подходит к концу, всяческие каникулы заканчиваются, передвигаться удобно – все свободно, никаких пробок, поэтому удавшийся свободный вечер мы посвятили изучению региона и зулусов. На данный момент наряду с масаями в Кении они остались чуть ли не единственным анклавом первобытности в Африке. Вопрос в том, хватит ли отваги посетить их? Нам хватило. Хотя...
В деревне практически все оборудовано для путешественников, но увиденное произвело невероятное по своему резонансу впечатление. Контраст полностью перевернул прежние представления о жизненном укладе: соломенные хижины – с душем и телевидением, глиняные дороги – с современной системой навигации (этим, разумеется, могут пользоваться лишь приезжие), домашние животные, кочующие от одной семьи к другой, и отпечаток западных ботинок рядом со следом босоногого мальчонки...
Зулусы нам обрадовались: не сложно догадаться – это практически единственный их заработок. Наперебой предлагали они нам свой традиционный напиток, бросились услужливо относить багаж. Мой взгляд остановился на девчушке с огромными глазами. Кстати, детей, без конца снующих между туристами, а то и вовсе сторонящихся их по краям дороги, у входа в хижину много. Они вызывают тревожное чувство – невольно начинаешь думать, чем же им можно помочь? А они лишь смотрят прямо тебе в душу и словно знают ответ, но по причине языкового непонимания не могут его передать...
Я наслаждалась деревенской архитектурой, наблюдала за действиями женщин, пытающихся из ничего приготовить обед; за ребятишками, поделившими между собой майки и джинсы. Я прикасалась к глине, пила зеленый отвар, чтобы спастись от жары, уповая на то, чтобы не пришлось провести будущую неделю где-нибудь на задворках ближайшего госпиталя.
И вот сгустились сумерки, начался дождь, и обитатели деревни собрались у костра. Я протянула свой зонт местной девушке, приглашая ее разделить временное убежище, и она, подталкиваемая незримым колониальным прошлым, невольно вздрогнула, пытаясь отобрать этот зонт, подержать его за меня, для меня... Стало неловко.
А потом зазвучали зулусские песни, мои новые знакомые стали танцевать. Я вглядывалась в их счастливые лица. Тревога о срочной помощи отступила, а все еще гнетущее чувство ничем не подтвержденного стыда скатилось на задворки мыслей. Мне показалось, что начала понимать своих знакомых.
Прошла ночь. Уезжая из деревни, я невольно ощутила нет, не неизгладимую тягу остаться – все-таки блага цивилизации очень сильно привязывают – но обаяние естества жизни, где надо так мало: соломенная хижина, глиняная миска, лепешка. Или это очень много?
Фото автора.
Главная